В 16 лет он уже тренировался с основой «Спартака». В 20 - двукратный чемпион мира среди молодежных команд. В 23 неожиданно всех перебрался из «Спартака» в ЦСКА, несмотря на то, что была негласная договоренность: ведущих игроков красно-белых ЦСКА не забирает. В спину его неслось «предатель». В 88-ом он уезжает во Францию и пропадает из виду почти на 30 лет.
Владимир Зубков
. Воспитанник «Спартака», двукратный чемпион мира, обладатель Кубка Канады, семикратный чемпион СССР. Мы разыскали человека с одной из самых сложных судеб в истории отечественного хоккея.
- Когда вы вернулись в Россию?
- 19 марта у меня умирает жена. После её смерти оставаться там уже не имело никакого смысла. А уехали мы в 88-ом году. Супруге тогда здесь удалили почку. Три операции, мочекаменная болезнь. В тот год у меня был вариант отправиться в «Эдмонтон» к Уэйну Гретцки. Активно шли переговоры, но тогда 70 процентов контракта забирал «Совинтерспорт». И что оставалось? Да и потом, откровенно говоря, после стольких лет огромных нагрузок в Союзе, я был не полностью готов к тому, чтобы играть в НХЛ. С позвоночником были определенные проблемы. Появился вариант со Швейцарией. Тоже отказался. В итоге мне пригрозили: или едешь за границу, или остаёшься в Москве. Так я оказался во Франции. На долгие-долгие годы. И раз в месяц приезжал в советское посольство в Париже, чтобы получать зарплату.
- Во Францию вы поехали, чтобы еще и спасти жену?
- Так и было. Супругу в Союзе просто «зарезали». Операция за операцией - и никакого улучшения. И самое страшное, что по советским законам человеку, страдающему определенными видами заболеваний, еще не давали разрешение на выезд. С огромным трудом удалось получить визу. Уже во Франции у жены стала барахлить вторая почка. И ей сделали уникальную операцию, которую полностью оплатил клуб. Большие по тем временам деньги. В Союзе тогда о таких операциях даже не слышали. Но без малого двадцать лет жена лечилась. В последние годы у неё еще обнаружили заболевание крови. Ей необходимо было делать каждую неделю один укол, который стоил 500 евро. К счастью, эти расходы брало на себя государство. Страховая медицина. Очевидно, что если бы мы не уехали в своё время, жена ушла гораздо раньше. Во Франции ей реально спасли жизнь.
- Франция в то время была совсем нехоккейной страной.
- Да. Я туда и уезжал в том числе и потому, что мой уровень позволял не сильно напрягаться. Вернее, я так думал. А в итоге с площадки почти не уходил. От меня требовалось и обороняться, и забивать, и партнёров учить. Но, чего скрывать, хоккей в то время там был слабенький. Замахнёшься - они и разъезжаются. А ты с кистей шайбочку в угол и кладёшь (смеётся). Но со временем уровень значительно вырос. За счёт большого числа легионеров, за которыми тянулись местные. Одно время из нашего клуба в сборной играло семь человек. А я был тренером-консультантом. Работал, в том числе, и на Олимпийских играх, отвечал за аналитическую подготовку.
- Как к вам относились?
- Замечательно. Я играл с Володей Лубкиным, тащили на себе всю команду. В соседнем городе выступал Владимир Ковин из Горького. Тут ведь надо сказать, что нас пригласили местные коммунисты. Они очень долго уговаривали наших спортивных руководителей прислать им кого-то из русских, чтобы мы научили их играть в хоккей. Для них это было выгодно ещё и потому, что нам можно было платить совсем небольшие деньги. Мы были первыми. Потом, уже в 90-е годы, из России поехали во Францию и хоккеисты, и тренеры. Не так много, как в за океан, но тем не менее.
- Сколько времени вам потребовалось, что обжиться на новом месте?
- Я никогда не чувствовал там себя своим. Да, с точки зрения быта там было комфортно, но я всегда понимал, что во Франции я - гость. Есть контракт - его отрабатывал. Могу сказать, что воспитал очень много молодёжи. Брал «сырых» ребят и доводил их до высокого уровня.
- Многие болельщики до сих пор воспринимают ваш уход из «Спартака» в ЦСКА как предательство.
В 20 лет я уже был двукратным чемпионом мира среди молодежных команд. Играл за вторую сборную Союза, автоматически считаясь кандидатом в первую. Но тогда туда попасть можно было только из ЦСКА. Из «Спартака» - безумно трудно. Тем более молодому. Кулагин меня отпускать, разумеется, не хотел. В то время в «Спартаке» был явный дефицит сильных защитников. И он стал ставить мне палки в колёса, лишь бы сохранить меня в «Спартаке». Я был совсем молодым, всех этих подковёрных игр не понимал. Не мог знать и о том, что существовала, вроде бы, негласная договоренность, что ЦСКА не берёт ведущих игроков из столичных клубов. Моё дело было играть в хоккей. Но мне дали понять: если не перейду в ЦСКА - играть в сборной не буду. Борис Шагас, правая рука Тихонова, прямо мне говорил о том, что меня там ждут.
В «Спартаке» об этом, разумеется, знали. И всячески сопротивлялись. Время идёт. Ситуация никак не разрешается. И тут я сам дал козырь в руки Кулагину. Однажды мы с Тюменевым и Кожевниковым где-то загуляли. Пришли в Серебряный Бор к отбою навеселе. Кулагин нас вызывает по одному, начинает допрос. В итоге старший тренер пишет на меня бумагу по комсомольской линии. Её подписывают ведущие игроки «Спартака». Я ребят не виню - они выполняли приказ Кулагина. И меня делают невыездным. Вы представляете, что значит в то время для хоккеиста, пусть даже и второй сборной, оказаться невыездным? Это сразу минус все крупные турниры. По тем временам - смертный приговор. Так Кулагин ломал людей, которые имели своё мнение. В такой ситуации у меня остался только один выход - сдаться в армию. Тихонов включил меня в состав на Кубок Канады, хотя разрешение на выезд пришлось делать через Министра обороны. Поехал туда запасным. Как и Витя Тюменев. Я должен был в случае чего подменить кого-то из защитников, он - кого-то из нападающих. На дворе 81-ый год. Вот теперь и считайте: предавал я кого-то или нет? Я был заложником в той ситуации. Оказался между молотом и наковальней.
Я благодарен за «Спартаку» за то, что клуб меня воспитал, дал мне возможность играть в хоккей. Но в тот момент у меня не было другого выбора. Система в стране была выстроена таким образом, что Тихонов - царь и бог. И протестовать было невозможно. Стал бы я двукратным чемпионом мира, играя за «Спартак»? В моём случае - никогда.
- В 81-ом году, узнав о гибели Харламова, многие игроки порывались уехать из Канады, чтобы проводить его.
- Я-то молодым был, голоса не имел. А ветераны да, ходили к Тихонову, хотели вырваться на похороны. Но сверху им дали понять, что это невозможно.
- Почему Тихонов не взял Харламова на Кубок Канады?
- Не знаю. Версий много разных. Я слышал, что из КГБ ему дали понять, что присутствие Харламова в Канаде нежелательно. Якобы, может там остаться. А канадцы действительно безумно хотели видеть его у себя. Представляете, если это была правда, и Валера там бы остался? Звезда советского хоккея уехал в Канаду! Немыслимое дело.
- Вы должны были поехать на Олимпиаду в 84-ом году.
- У меня даже сохранилась вырезка из газеты: сборная СССР на каком-то официальном приёме перед отъездом в Сараево. Остаётся два или три дня. Я - железный кандидат. Я - в составе. Выдали олимпийскую экипировку. Что случилось за это короткое время, я могу теперь только догадываться. Может, мне так отомстили профсоюзы за то, что я в своё время ушёл из «Спартака»? Может, узнали, что я крестил сына в храме в Сокольниках, хотя вы понимаете, что тогда это можно было сделать лишь тайно. Тем более человеку, игравшему за ЦСКА. Не знаю. Тут начинается детектив. Врач сборной мне говорит, что надо сделать какой-то укол. Мол, это распоряжение Тихонова. Я не понял, зачем - был в отличной форме. Но спорить не стал: надо так надо. Первый раз еду на Олимпиаду, Тихонов лучше знает. И что вы думаете? На следующий день мне объявляют, что у меня, якобы, обнаружен допинг. Шок! Знаю на сто процентов, что я - чистый и ничего не принимал. И всё - меня снимают практически с трапа самолёта. На турнир едет Игорь Стельнов. Даже экипировку олимпийскую отобрали.
В ЦСКА меня тоже начинают потихоньку отодвигать. Сначала я играл со Стариковым во второй паре. Потом с Гусаровым в третьей. Подходит 88-ой год - меня отправляют в четвёртую пару. Пошёл к Тихонову, понимая, что он на меня уже не рассчитывает. Попросил его отпустить за границу. Круг замкнулся.
- Как вы оказались в «Спартаке»?
- Я жил в районе станции Маленковская. Это по Ярославке. До Сокольников было рукой подать. Начинал, как все: летом - футбол, зимой - хоккей. В футбол у меня неплохо получалось. Брали в дубль «Спартака». Но я выбрал хоккей. В 16 лет Карпов стал привлекать к тренировкам с основой. Потом дали ставку - 180 рублей. Огромные деньги для пацана. Получал больше своих родителей.
- Карпов был хороший мужик?
- По характеру - мягкий. Но вот удивительно - при нём «Спартак» побеждал. И в 76-ом году мне не хватило официальных игр, чтобы получить золотую медаль. Брагину, который был чуть постарше, хватило, мне - нет. Тогда были такие правила: давали медаль только тем, кто провёл определенное количество матчей. Половину, вроде бы. Но как там было пробиться мне, молодому. Такие «звери» тогда играли за «Спартак»: Ляпкин, Марков…
- Вы же застали еще и Старшинова?
- Да, когда он из Японии вернулся. Помню, он долго никак не мог забросить четырехсотую шайбу, хотя на него вся команда работала. Вячеслав Иванович ворчал, упирался, ему уже тяжеловато было, но характер у него был что надо. Бился в каждой игре, примером был для всех.
- И Зингер в «Спартаке» при вас заканчивал.
- Прекрасный хоккеист и человек. Очень тепло к молодым относился, помогал, где только можно. Это были наши учителя. Школа жизни.
- Все вспоминают еще очень часто Аркадия Рудакова.
- Знаете, мне иногда казалось, что у него был третий глаз. Не знаю, как, но он мог отдать такую передачу, что все просто за голову хватались на скамейке. Очень умный игрок. Маленький, праворукий, но насколько техничный! Про таких говорят: поцелован богом. Таким был потом в ЦСКА Игорь Ларионов. Мы пересекались еще на юношеских турнирах. И уже тогда я понимал, что из Игоря получится большой хоккеист. Потом с ним часто жили в одной комнате на сборах. Присягу вместе принимали. Кстати, мы ЦСКА как-то на 23 февраля обыграли. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как ложился под бросок Петрова. Да не только я - там весь «Спартак» костьми ложился. Пластались все - и ветераны, и молодые. Что творил Якушев - это не описать словами! Ладно, Якушев, звезда. Лёха Костылев иногда так ЦСКА накручивал, что там не знали, куда бежать и что делать. Вся команда - как один кулак. Ох, как будто это вчера было! Память на всю жизнь.
- Почему у Черенкова не получилось в «Спартаке»?
- Мне трудно сказать, я молодым был. Резкий, с ветеранами не нашёл общий язык. Наверное, и в те моменты, когда его наверх вызывали, резко высказывался. Но, повторюсь, с моей колокольни тяжело судить о той ситуации.
- Что вы делали вечерами на базе?
- Карты, шахматы, бильярд. Круглые сутки торчали в Серебряном Бору. Уезжали только в Лужники на игры да на тренировки. Артисты иногда к нам приезжали, мы иногда в театры выезжали. Хоть какое-то развлечение. Валерий Жиляев у нас в «Спартаке» отвечал за культурную программу. Он Брагина из Свердловска вытащил и потом постоянно его опекал. Валера был у него за сына.
- Евгения Майорова вы каким вспоминаете?
- Только добрым словом. Он мне всё позволял. Даже клюшки на сторону продать, чтобы чуть-чуть подзаработать. Мы были в очень хороших отношениях. Прекрасным комментатором стал потом. Жаль, что рано ушёл.
- Хоккеистов тогда любили на уровне космонавтов.
- Это правда. Особенно спартаковских. Проходу не давали. Кумиры. Это нельзя забыть. Люди гордились победами и, разумеется, любили тех, кто эти победы добывал.
- Самая памятная травма?
- Играем с «Динамо». Светлов идёт на меня с шайбой, я - по тормозам и встречаю его плечо в плечо. Мы оба падаем, и он по инерции разрезает мне коньком сухожилие. Хорошо, что неглубоко. Но кровью всю площадку залил.
Был еще один «подарочек». ФРГ, тренировка перед игрой на Кубок европейских чемпионов. Шайба после броска Касатонова попадает мне в лицо. Четыре зуба - как ни бывало. Хорошо, что за границей дело было. Врачи сделали всё быстро и качественно.
- С вами же еще и неприятная история во Франции случилась.
- Да, очень долго судился. Меня обвинили в неуплате налогов. Практически тут же от меня отвернулось очень много людей. Был одним из ведущих тренеров - и в одночасье стал никому не нужен. Оказалось, что много лет клуб не платил с моего контракта налоги. Отовсюду выгоняют, хотя моей вины никакой. Ладно, меня - сына десятилетнего тоже выгоняют из хоккейной школы. Западная демократия. Писал письма в Россию с просьбой о помощи. Никто не откликнулся. Но в итоге я суд выиграл. Только никто не знает, каких трудов мне стоило восстановить справедливость и своё честное имя.
- На что вы жили?
- Пособие. С трудом сводил концы с концами. Было очень трудно. Больная жена, у меня здоровье подорвано после таких нагрузок в Союзе. Спина, колени. Одно время с трудом мог ходить. Сложно, очень сложно. Но я не сдался. И ни о чём не жалею. Стою на ногах. И прогибаться никогда не буду.
9 декабря. Ретро-матч. «Спартак» - «Слован».
Билеты на сайте
27 августа 1981 года не стало знаменитого советского хоккеиста Валерия Харламова. Несмотря на то, что после его гибели прошло много лет, до сих пор существуют несколько версий, почему на самом деле закатилась звезда советского хоккея.
В 1981 году Харламов объявил, что заканчивает спортивную карьеру, и единственная цель, которая у него осталась – выиграть первый Кубок Канады. Турнир должен был состояться в Виннипеге в конце августа. Но на последней тренировке, тренер команды Тихонов заявил, что Харламов в Канаду не едет. Эта новость была для Валерия как гром среди ясного неба. Как вспоминают его коллеги по команде, Харламов старался изо всех сил, тренировался сверх нормы. После разговора с тренером Харламов пожелал победы ребятам по команде, пожал каждому руку и уехал. Как оказалось позже, Тихонов наказал Харламова за какое-то из прошлых нарушений режима. По мнению некоторых хоккеистов, если бы Тихонов не поступил так по отношению к Валерию, он бы не поехал на дачу, и остался бы жив. Тихонов же настаивал, что не взял Харламова в сборную из-за плохой функциональной подготовки.
26 августа Харламов встретил из аэропорта жену с сыном, и отвез их на дачу в деревню Покровка под Клином, где их ждали четырехлетняя дочь и теща. Харламов всю ночь не спал, так как сильно переживал из-за того, что его не взяли в сборную. Утром нужно было ехать в Москву, поэтому жена Харламова - Ирина, переживая за его физическое и моральное состояние, предложила сесть за руль.
Трагедия случилась на Ленинградском шоссе (74 километр). Дорожное покрытие в тот день было мокрым из – за дождя, и это, по одной из версий и стало причиной трагедии. Ирина просто не смогла справиться с управлением. Кроме того, ездить она училась на другой машине – "Москвиче", да и стаж ее вождения был не велик. Их "Волга" выехала на встречную полосу и врезалась в грузовик. Все произошло очень быстро, и водитель грузовика не успел вовремя среагировать, а то что он был еще и груженый, не позволяло водителю быстро совершить маневр и съехать в кювет.
От полученных травм Сергей (двоюродный брат Ирины) и Валерий погибли мгновенно, а Ирина вылетела на дорогу через лобовое стекло и умерла через несколько минут после мужа и брата. Прибывшие милиционеры узнали в погибшем Валерия Харламова. Весть о трагедии разнеслась по Москве всего за несколько часов.
Причиной ДТП мог так же стать недавно положенный асфальт, на котором некоторое время остается небольшая масляная пленка. В сочетании с дождем асфальт стал скользким, и управлять машиной было трудно. На момент аварии спидометр автомобиля заклинило на отметке 110 км, но в официальном протоколе стоит цифра 60 км. С этой цифрой соглашаются и друзья Харламовых, потому что Ирина была неопытным водителем и быстро не ездила.
По стечению обстоятельств, неподалеку места аварии, меняли асфальт, и одно из колес Волги оказалось на новом выступающем асфальте, а второе - на старом покрытии, которое было на 7 см ниже от нового покрытия, из – за чего произошел занос и машина выехал на полосу встречного движения.
В 16 лет он уже тренировался с основой «Спартака». В 20 - двукратный чемпион мира среди молодежных команд. В 23 неожиданно всех перебрался из «Спартака» в цска, несмотря на то, что была негласная договоренность: ведущих игроков красно-белых цска не забирает. В спину его неслось «предатель». В 88-ом он уезжает во Францию и пропадает из виду почти на 30 лет.
Владимир Зубков . Воспитанник «Спартака», двукратный чемпион мира, обладатель Кубка Канады, семикратный чемпион СССР. В преддверии дерби с цска мы разыскали человека с одной из самых сложных судеб в истории отечественного хоккея.
Когда вы вернулись в Россию?
- 19 марта у меня умирает жена. После её смерти оставаться там уже не имело никакого смысла. А уехали мы в 88-ом году. Супруге тогда здесь удалили почку. Три операции, мочекаменная болезнь. В тот год у меня был вариант отправиться в «Эдмонтон» к Уэйну Гретцки. Активно шли переговоры, но тогда 70 процентов контракта забирал «Совинтерспорт». И что оставалось? Да и потом, откровенно говоря, после стольких лет огромных нагрузок в Союзе, я был не полностью готов к тому, чтобы играть в НХЛ. С позвоночником были определенные проблемы. Появился вариант со Швейцарией. Тоже отказался. В итоге мне пригрозили: или едешь за границу, или остаёшься в Москве. Так я оказался во Франции. На долгие-долгие годы. И раз в месяц приезжал в советское посольство в Париже, чтобы получать зарплату.
Во Францию вы поехали, чтобы еще и спасти жену?
- Так и было. Супругу в Союзе просто «зарезали». Операция за операцией - и никакого улучшения. И самое страшное, что по советским законам человеку, страдающему определенными видами заболеваний, еще не давали разрешение на выезд. С огромным трудом удалось получить визу. Уже во Франции у жены стала барахлить вторая почка. И ей сделали уникальную операцию, которую полностью оплатил клуб. Большие по тем временам деньги. В Союзе тогда о таких операциях даже не слышали. Но без малого двадцать лет жена лечилась. В последние годы у неё еще обнаружили заболевание крови. Ей необходимо было делать каждую неделю один укол, который стоил 500 евро. К счастью, эти расходы брало на себя государство. Страховая медицина. Очевидно, что если бы мы не уехали в своё время, жена ушла гораздо раньше. Во Франции ей реально спасли жизнь.
Франция в то время была совсем нехоккейной страной.
- Да. Я туда и уезжал в том числе и потому, что мой уровень позволял не сильно напрягаться. Вернее, я так думал. А в итоге с площадки почти не уходил. От меня требовалось и обороняться, и забивать, и партнёров учить. Но, чего скрывать, хоккей в то время там был слабенький. Замахнёшься - они и разъезжаются. А ты с кистей шайбочку в угол и кладёшь (смеётся). Но со временем уровень значительно вырос. За счёт большого числа легионеров, за которыми тянулись местные. Одно время из нашего клуба в сборной играло семь человек. А я был тренером-консультантом. Работал, в том числе, и на Олимпийских играх, отвечал за аналитическую подготовку.
Как к вам относились?
- Замечательно. Я играл с Володей Лубкиным, тащили на себе всю команду. В соседнем городе выступал Владимир Ковин из Горького. Тут ведь надо сказать, что нас пригласили местные коммунисты. Они очень долго уговаривали наших спортивных руководителей прислать им кого-то из русских, чтобы мы научили их играть в хоккей. Для них это было выгодно ещё и потому, что нам можно было платить совсем небольшие деньги. Мы были первыми. Потом, уже в 90-е годы, из России поехали во Францию и хоккеисты, и тренеры. Не так много, как в за океан, но тем не менее.
Сколько времени вам потребовалось, что обжиться на новом месте?
- Я никогда не чувствовал там себя своим. Да, с точки зрения быта там было комфортно, но я всегда понимал, что во Франции я - гость. Есть контракт - его отрабатывал. Могу сказать, что воспитал очень много молодёжи. Брал «сырых» ребят и доводил их до высокого уровня.
Многие болельщики до сих пор воспринимают ваш уход из «Спартака» в цска как предательство.
В 20 лет я уже был двукратным чемпионом мира среди молодежных команд. Играл за вторую сборную Союза, автоматически считаясь кандидатом в первую. Но тогда туда попасть можно было только из цска. Из «Спартака» - безумно трудно. Тем более молодому. Кулагин меня отпускать, разумеется, не хотел. В то время в «Спартаке» был явный дефицит сильных защитников. И он стал ставить мне палки в колёса, лишь бы сохранить меня в «Спартаке». Я был совсем молодым, всех этих подковёрных игр не понимал. Не мог знать и о том, что существовала, вроде бы, негласная договоренность, что цска не берёт ведущих игроков из столичных клубов. Моё дело было играть в хоккей. Но мне дали понять: если не перейду в цска - играть в сборной не буду. Борис Шагас, правая рука Тихонова, прямо мне говорил о том, что меня там ждут.
В «Спартаке» об этом, разумеется, знали. И всячески сопротивлялись. Время идёт. Ситуация никак не разрешается. И тут я сам дал козырь в руки Кулагину. Однажды мы с Тюменевым и Кожевниковым где-то загуляли. Пришли в Серебряный Бор к отбою навеселе. Кулагин нас вызывает по одному, начинает допрос. В итоге старший тренер пишет на меня бумагу по комсомольской линии. Её подписывают ведущие игроки «Спартака». Я ребят не виню - они выполняли приказ Кулагина. И меня делают невыездным. Вы представляете, что значит в то время для хоккеиста, пусть даже и второй сборной, оказаться невыездным? Это сразу минус все крупные турниры. По тем временам - смертный приговор. Так Кулагин ломал людей, которые имели своё мнение. В такой ситуации у меня остался только один выход - сдаться в армию. Тихонов включил меня в состав на Кубок Канады, хотя разрешение на выезд пришлось делать через Министра обороны. Поехал туда запасным. Как и Витя Тюменев. Я должен был в случае чего подменить кого-то из защитников, он - кого-то из нападающих. На дворе 81-ый год. Вот теперь и считайте: предавал я кого-то или нет? Я был заложником в той ситуации. Оказался между молотом и наковальней.
Я благодарен за «Спартаку» за то, что клуб меня воспитал, дал мне возможность играть в хоккей. Но в тот момент у меня не было другого выбора. Система в стране была выстроена таким образом, что Тихонов - царь и бог. И протестовать было невозможно. Стал бы я двукратным чемпионом мира, играя за «Спартак»? В моём случае - никогда.
В 81-ом году, узнав о гибели Харламова, многие игроки порывались уехать из Канады, чтобы проводить его.
- Я-то молодым был, голоса не имел. А ветераны да, ходили к Тихонову, хотели вырваться на похороны. Но сверху им дали понять, что это невозможно.
Почему Тихонов не взял Харламова на Кубок Канады?
- Не знаю. Версий много разных. Я слышал, что из КГБ ему дали понять, что присутствие Харламова в Канаде нежелательно. Якобы, может там остаться. А канадцы действительно безумно хотели видеть его у себя. Представляете, если это была правда, и Валера там бы остался? Звезда советского хоккея уехал в Канаду! Немыслимое дело.
Вы должны были поехать на Олимпиаду в 84-ом году.
- У меня даже сохранилась вырезка из газеты: сборная СССР на каком-то официальном приёме перед отъездом в Сараево. Остаётся два или три дня. Я - железный кандидат. Я - в составе. Выдали олимпийскую экипировку. Что случилось за это короткое время, я могу теперь только догадываться. Может, мне так отомстили профсоюзы за то, что я в своё время ушёл из «Спартака»? Может, узнали, что я крестил сына в храме в Сокольниках, хотя вы понимаете, что тогда это можно было сделать лишь тайно. Тем более человеку, игравшему за цска. Не знаю. Тут начинается детектив. Врач сборной мне говорит, что надо сделать какой-то укол. Мол, это распоряжение Тихонова. Я не понял, зачем - был в отличной форме. Но спорить не стал: надо так надо. Первый раз еду на Олимпиаду, Тихонов лучше знает. И что вы думаете? На следующий день мне объявляют, что у меня, якобы, обнаружен допинг. Шок! Знаю на сто процентов, что я - чистый и ничего не принимал. И всё - меня снимают практически с трапа самолёта. На турнир едет Игорь Стельнов. Даже экипировку олимпийскую отобрали.
В цска меня тоже начинают потихоньку отодвигать. Сначала я играл со Стариковым во второй паре. Потом с Гусаровым в третьей. Подходит 88-ой год - меня отправляют в четвёртую пару. Пошёл к Тихонову, понимая, что он на меня уже не рассчитывает. Попросил его отпустить за границу. Круг замкнулся.
Как вы оказались в «Спартаке»?
- Я жил в районе станции Маленковская. Это по Ярославке. До Сокольников было рукой подать. Начинал, как все: летом - футбол, зимой - хоккей. В футбол у меня неплохо получалось. Брали в дубль «Спартака». Но я выбрал хоккей. В 16 лет Карпов стал привлекать к тренировкам с основой. Потом дали ставку - 180 рублей. Огромные деньги для пацана. Получал больше своих родителей.
Карпов был хороший мужик?
- По характеру - мягкий. Но вот удивительно - при нём «Спартак» побеждал. И в 76-ом году мне не хватило официальных игр, чтобы получить золотую медаль. Брагину, который был чуть постарше, хватило, мне - нет. Тогда были такие правила: давали медаль только тем, кто провёл определенное количество матчей. Половину, вроде бы. Но как там было пробиться мне, молодому. Такие «звери» тогда играли за «Спартак»: Ляпкин, Марков…
Вы же застали еще и Старшинова?
- Да, когда он из Японии вернулся. Помню, он долго никак не мог забросить четырехсотую шайбу, хотя на него вся команда работала. Вячеслав Иванович ворчал, упирался, ему уже тяжеловато было, но характер у него был что надо. Бился в каждой игре, примером был для всех.
И Зингер в «Спартаке» при вас заканчивал.
- Прекрасный хоккеист и человек. Очень тепло к молодым относился, помогал, где только можно. Это были наши учителя. Школа жизни.
Все вспоминают еще очень часто Аркадия Рудакова.
- Знаете, мне иногда казалось, что у него был третий глаз. Не знаю, как, но он мог отдать такую передачу, что все просто за голову хватались на скамейке. Очень умный игрок. Маленький, праворукий, но насколько техничный! Про таких говорят: поцелован богом. Таким был потом в цска Игорь Ларионов. Мы пересекались еще на юношеских турнирах. И уже тогда я понимал, что из Игоря получится большой хоккеист. Потом с ним часто жили в одной комнате на сборах. Присягу вместе принимали. Кстати, мы цска как-то на 23 февраля обыграли. Сколько лет прошло, а я до сих пор помню, как ложился под бросок Петрова. Да не только я - там весь «Спартак» костьми ложился. Пластались все - и ветераны, и молодые. Что творил Якушев - это не описать словами! Ладно, Якушев, звезда. Лёха Костылев иногда так цска накручивал, что там не знали, куда бежать и что делать. Вся команда - как один кулак. Ох, как будто это вчера было! Память на всю жизнь.
Почему у Черенкова не получилось в «Спартаке»?
- Мне трудно сказать, я молодым был. Резкий, с ветеранами не нашёл общий язык. Наверное, и в те моменты, когда его наверх вызывали, резко высказывался. Но, повторюсь, с моей колокольни тяжело судить о той ситуации.
Что вы делали вечерами на базе?
- Карты, шахматы, бильярд. Круглые сутки торчали в Серебряном Бору. Уезжали только в Лужники на игры да на тренировки. Артисты иногда к нам приезжали, мы иногда в театры выезжали. Хоть какое-то развлечение. Валерий Жиляев у нас в «Спартаке» отвечал за культурную программу. Он Брагина из Свердловска вытащил и потом постоянно его опекал. Валера был у него за сына.
Евгения Майорова вы каким вспоминаете?
- Только добрым словом. Он мне всё позволял. Даже клюшки на сторону продать, чтобы чуть-чуть подзаработать. Мы были в очень хороших отношениях. Прекрасным комментатором стал потом. Жаль, что рано ушёл.
Хоккеистов тогда любили на уровне космонавтов.
- Это правда. Особенно спартаковских. Проходу не давали. Кумиры. Это нельзя забыть. Люди гордились победами и, разумеется, любили тех, кто эти победы добывал.
Самая памятная травма?
- Играем с «Динамо». Светлов идёт на меня с шайбой, я - по тормозам и встречаю его плечо в плечо. Мы оба падаем, и он по инерции разрезает мне коньком сухожилие. Хорошо, что неглубоко. Но кровью всю площадку залил.
Был еще один «подарочек». ФРГ, тренировка перед игрой на Кубок европейских чемпионов. Шайба после броска Касатонова попадает мне в лицо. Четыре зуба - как ни бывало. Хорошо, что за границей дело было. Врачи сделали всё быстро и качественно.
С вами же еще и неприятная история во Франции случилась.
- Да, очень долго судился. Меня обвинили в неуплате налогов. Практически тут же от меня отвернулось очень много людей. Был одним из ведущих тренеров - и в одночасье стал никому не нужен. Оказалось, что много лет клуб не платил с моего контракта налоги. Отовсюду выгоняют, хотя моей вины никакой. Ладно, меня - сына десятилетнего тоже выгоняют из хоккейной школы. Западная демократия. Писал письма в Россию с просьбой о помощи. Никто не откликнулся. Но в итоге я суд выиграл. Только никто не знает, каких трудов мне стоило восстановить справедливость и своё честное имя.
На что вы жили?
- Пособие. С трудом сводил концы с концами. Было очень трудно. Больная жена, у меня здоровье подорвано после таких нагрузок в Союзе. Спина, колени. Одно время с трудом мог ходить. Сложно, очень сложно. Но я не сдался. И ни о чём не жалею. Стою на ногах. И прогибаться никогда не буду.
Легендарному советскому хоккеисту Валерию Харламову, трагически погибшему в автокатастрофе в августе 1981 года, исполнилось бы 65 лет
В Советском Союзе мало кто мог сравниться в популярности с Валерием Харламовым. Он не обладал особыми физическими данными, но отличался неповторимой техникой, бесконечной импровизацией, высочайшей скоростью. Его талант признали даже на родине хоккея, где долгое время считали, что настоящие мастера клюшки и шайбы могут рождаться только в Канаде.
Харламов - чемпион Олимпийских игр 1972 и 1976 годов, восьмикратный победитель мировых первенств, семикратный чемпион Европы, одиннадцатикратный чемпион СССР. 17-й номер, под которым выступал блистательный хоккеист, навечно закреплен за ним в московском ЦСКА. Харламов - один из немногих, кто был удостоен чести попасть в знаменитый Зал хоккейной славы НХЛ, не сыграв ни одного матча в сильнейшей лиге мира.
*За свою карьеру Харламов забросил 491 шайбу
10 фактов из жизни Валерия Харламова
1. Отец будущей звезды хоккея Борис Сергеевич работал слесарем-испытателем на заводе «Коммунар» в Москве. Как-то на одном из танцевальных вечеров друг познакомил его с испанкой, которая приехала в Советский Союз, спасаясь от гражданской войны у себя на родине. Она работала на этом же заводе. Все звали ее Бегонитой, а по паспорту она была Арибе Орбат Хермане. Молодые люди стали встречаться. Подали заявление в загс. Но в регистрации брака им отказали, так как у невесты не было советского гражданства, а лишь вид на жительство в СССР...
В роддом Бегониту отвезли прямо из заводского общежития, где неофициальная семья занимала четвертую часть одной большой комнаты, отделенной от соседей фанерной перегородкой. При регистрации санитарка никак не могла правильно записать полные имя и фамилию роженицы, и тогда Борис заявил: «Бегонита Харламова! Так и напишите». Расписали молодых родителей лишь через три месяца после рождения сына, которого назвали в честь Чкалова Валерием. Родился их первенец в ночь с 13 на 14 января 1948 года.
2. Малыш появился на свет слабеньким. Маленький Валера часто болел, несколько раз находился между жизнью и смертью. К тому же у него был детский паралич, и некоторое время мальчик с трудом шевелил рукой и ногой. Он сильно отличался от своих сверстников. Даже сестра Татьяна, которая была младше его на год, всегда выглядела значительно старше брата.
Отец, несмотря ни на что, решил приобщить сына к спорту. В семь лет Валера научился кататься на коньках. Вот тогда у паренька и появилась мечта стать хоккеистом. Его кумиром был Всеволод Бобров, имя которого тогда гремело на всю страну. Но о серьезном занятии хоккеем поначалу и речи не шло. В марте 1961 года Харламов заболел ангиной, которая обернулась многочисленными осложнениями. Врачи обнаружили у подростка порок сердца и запретили даже посещать уроки физкультуры в школе. Ему нельзя было ни бегать, ни плавать.
И все же через год отец рискнул отдать Валеру в хоккейную секцию. В 1962-м на Ленинградском проспекте открылся каток с искусственным льдом. В секцию набирали мальчишек 1949 года рождения, однако Валере благодаря его маленькому росту удалось ввести второго тренера ЦСКА Бориса Павловича Кулагина в заблуждение относительно своего возраста. Харламов тогда оказался единственным из нескольких десятков мальчишек, принятых в секцию. Больше года Валера ездил на тренировки втайне от матери. И лишь потом отец признался врачам и супруге, что сын занимается хоккеем. Медики долго возмущались, но все же признали, что состояния здоровья подростка улучшилось. Мама, а она была женщиной эмоциональной, пошумела, конечно, но постепенно смирилась с увлечением сына.
3. На родине матери Валера побывал, когда ему было восемь лет. В день его приезда в солнечной Испании впервые за последние несколько зим выпал снег. Мальчику очень понравилась страна, он мечтал попасть туда еще раз. Но ему так больше и не удалось побывать в Испании.
Партнер Харламова по ЦСКА и сборной СССР Валерий Васильев вспоминал: «Как-то Валера подходит ко мне и говорит, что, дескать, когда окончательно повесим коньки на гвоздь, поедем с тобой в Испанию, у меня, мол, там бабушка наследство оставила, не пропадем. Я спросил, что мы там делать будем - в Испании же только футбол и коррида в почете. А он на полном серьезе: «Хоккей поднимать будем! Это же несправедливо, что такая талантливая нация находится на хоккейных задворках».
4. Когда раскрылся обман с возрастом, Валерий уже настолько успел понравиться тренеру, что об отчислении из команды вопрос даже не поднимался. За короткое время он превратился в одного из лучших игроков хоккейной школы ЦСКА и стал любимцем Кулагина. Но вот главного тренера армейцев Анатолия Тарасова Харламов не впечатлил. Тарасов делал ставку на рослых и мощных игроков, не уставая повторять: «Все выдающиеся канадские хоккеисты - великаны по сравнению с нашими. Как же мы их победим, если наши нападающие - карлики, буквально метр с кепкой?»
В 1966 году Харламова отправили во вторую лигу, в армейскую команду Свердловского военного округа - чебаркульскую «Звезду». И тут за один сезон 18-летний перворазрядник забросил в ворота соперников 34 шайбы! Тренер команды Владимир Альфер доложил об успехах юного таланта Кулагину, у которого появился серьезный аргумент снова поговорить с Тарасовым о своем воспитаннике. Опытнейший наставник дал Харламову шанс, пригласив на тренировочный сбор ЦСКА. И не прогадал. Вскоре без юркого техничного форварда было уже трудно представить армейскую команду.
5. В 1968-м Харламов завоевал вместе с ЦСКА свое первое «золото» чемпионата СССР. Именно тогда родилась знаменитая армейская тройка Михайлов - Петров - Харламов. В декабре того же года этих игроков включили во вторую сборную СССР, которая выступила на турнире на приз газеты «Известия». А уже в 1969-м Харламов в составе главной команды страны выиграл чемпионат мира, став самым молодым советским хоккеистом - обладателем «золота» мировых первенств.
Знаменитый Анатолий Фирсов, самый титулованный игрок в истории советского хоккея , в интервью «ФАКТАМ» вспоминал: «Харламов был просто потрясающим хоккеистом! Жаль, что в одной тройке мы играли всего один сезон - в 1972 году. У него было идеальное чувство партнера. Бывало, я получал от Валеры передачи даже тогда, когда, казалось, у шайбы просто нет шансов проскочить сквозь частокол ног и клюшек соперников. На площадке Харламов был настоящим бойцом. Часто с ним обходились не просто жестко - жестоко. Но каждый раз он поднимался и продолжал борьбу. Вот так и в жизни. Судьба постоянно подбрасывала ему испытание за испытанием, но Валера не сгибался».
6. Первой его серьезной любовью была Галина Адамович, которая жила по соседству. Они встречались два года, но предложить девушке выйти замуж Валерий так и не решился. Не последнюю роль в разрыве отношений сыграла мама, которая убедила сына в том, что семейная жизнь может навредить его карьере.
В холостяках Харламов ходил до 28 лет. В 1975 году он познакомился с 19-летней Ириной Смирновой. В тот день подруга пригласила ее на день рождения в один из столичных ресторанов. На танец Иру пригласил черноволосый невысокий парень в кожаном пиджаке и кепочке. «Таксист, наверное», - подумала Ирина, но от танца не отказалась. Молодой человек не отходил от нее весь вечер. Когда же все стали расходиться, Валерий предложил подвезти Иру домой на своей машине. «Точно таксист», - пришла к окончательному выводу девушка, когда усаживалась в новенькую «Волгу» под номером 00-17 ММБ.
То, что Харламов не таксист, Ирина узнала лишь после нескольких недель знакомства. Они продолжали встречаться. Вскоре Ирина сообщила, что беременна. В начале 1976 года на свет появился мальчик, которого назвали Александром. До этого времени родители Валерия еще ни разу не видели невестку, а мать Ирины - будущего зятя. 8 марта друзья Харламова заехали к Ирине домой и повезли ее с сыном к родителям жениха. А уже после этого Валерий приехал к своей теще.
*1977 год. Валерий Харламов вместе с супругой Ириной, сыном Александром и новорожденной дочкой Бегонитой
7. После свадьбы среди многочисленных подарков молодожены обнаружили металлическую статуэтку. Бегонита сразу забила тревогу: «Что это за подарок такой? Словно памятник на могилу». И вскоре опасения суеверной испанки подтвердились. Весной 1976-го Валерий с Ириной попали в аварию. Возвращаясь вечером домой, Харламов объезжал остановившийся автобус, и тут на встречной полосе неожиданно появилась машина. Валерию ничего не оставалось, как резко направить машину вправо. «Волга» врезалась в столб.
У Иры было сильнейшее сотрясение мозга и перелом ноги, у Валерия - переломы ног и ребер. Сначала врачи утверждали, что вернуться в хоккей Харламов уже не сможет. Но он не собирался сдаваться и попросил, чтобы в палату поставили тренажеры. Не имея возможности передвигаться, превозмогая боль, Харламов поддерживал мышцы в тонусе. Только в августе смог сделать первые шаги по палате. Но как только врачи выписали его из госпиталя, сразу же приступил к тренировкам.
Осенью 1976-го Валерий вернулся на лед. Многие сомневались, что он сможет стать прежним Харламовым. Но Валерий сделал невозможное. Уже в первом матче форвард отличился голом. Как потом признался Борис Михайлов, перед игрой с «Крыльями Советов» армейцы попросили соперников дать Харламову возможность забросить шайбу, почувствовать уверенность в своих силах. И те согласились. Но потом уже никто не делал для него никаких скидок. И Валерий не только вернулся на свой уровень, а заиграл еще ярче.
8. Образцовым спортсменом он не был. И в то же время злостным нарушителем режима его не считали. Но от бокала пива или пары рюмок водки на досуге в кругу веселой компании Валерий не отказывался. Бывало, его ловили на горячем и Анатолий Тарасов, и Виктор Тихонов, который пришел в ЦСКА в 1977 году. Но Харламову, как настоящей звезде, многое прощали.
«Вскоре после того, как сборную возглавил Тихонов, со мной и Харламовым случился конфуз, - вспоминал Валерий Васильев. - Выпили. И немало. На следующий день играем с чехами. Счет по ходу матча - 0:2. Тренер весь белый от злости ходит вдоль скамейки и бормочет сквозь зубы: «Враги, враги... Снимаю с игры». Но ребята за нас с Харламовым заступились, попросили дать нам шанс. Вышли мы с Валеркой, а потом нас назвали главными героями матча: Харламов забросил две шайбы, я сделал передачу. В результате сборная выиграла. Тихонов потом говорил в шутку: «Так, может, разрешить этим двоим пить?»
9. В 1981 году Харламов объявил, что этот сезон для него станет последним. Единственное, о чем он тогда мечтал, - победить в Кубке Канады, который должен был стартовать в конце августа в Виннипеге. Но сыграть в Канаде ему было не суждено.
Вспоминает Вячеслав Фетисов : «Харламов тренировался неистово, был в прекрасной форме, чувствовалось, что очень ждал турнира такого высокого ранга, понимая, что он станет для него последним. Мы уже паковали чемоданы, когда Тихонов вдруг вызвал к себе Харламова. Через полчаса Валера вышел из тренерской. Ничего не объясняя, пожал ребятам руки, что-то пролепетал о победе, развернулся и уехал. Как потом выяснилось, Тихонов „отцепил“ Харламова за какое-то прошлое нарушение режима».
10. Валерий немного картавил, но говорил очень быстро. И когда в разговоре кто-то его недопонимал, он говорил: «Тридцать три». Никто так и не узнал, откуда взялась у него эта привычка. Но число 33 стало для знаменитого хоккеиста роковым. Именно 33 года отвела ему судьба.
26 августа 1981-го Харламов в аэропорту встретил жену с сыном, которые возвращались с моря. Они приехали на дачу в деревню Покровка под Клином, где тогда жила мама Ирины. Всю ночь Валерий ворочался, никак не мог заснуть. А рано утром засобирался в Москву. Вместе с ним поехали супруга и ее брат Сергей. Уже в пути Ирина убедила Валерия поменяться местами. Наверное, потому, что супруг не выспался и все время зевал. Водителем она была неопытным, даже прав у нее не было.
«Валерий был подавлен тем, что его не взяли на Кубок Канады, - вспоминает сестра Харламова Татьяна . - Ему все было тогда абсолютно безразлично, поэтому он и позволил жене сесть за руль».
Авария произошла в семь утра на 74-м километре Ленинградского шоссе. Дорога была мокрой, и Ирина не справилась с управлением. «Волгу» вынесло на встречную полосу, по которой на огромной скорости мчался грузовик. Избежать столкновения было невозможно. Валерий и Сергей погибли мгновенно. Ирина прожила еще несколько минут...
Узнав о гибели Харламова, игроки сборной СССР были готовы за свой счет лететь из Канады на похороны, но Тихонов категорически запретил это делать. Тогда хоккеисты дали друг другу слово выиграть турнир и посвятить победу своему товарищу. Так и случилось.
Валерий Харламов
И нечего спорить, кто более великий. Их у нас много, все достойны памятника — и те, кого уже нет с нами, и те, кто, слава богу, жив. Может быть, Валерий Харламов и впрямь не был самым лучшим, но самым любимым был точно. Потому что все сошлось — талант, характер, судьба. Трагическая смерть отняла все, кроме этой любви, масштабы которой сейчас трудно представить. Сказать, что любовь была всенародной — значит, ничего не сказать.
В биографии была и остается тайна, которую объяснить невозможно. Книги про Харламова писались и пишутся, фильмы снимаются (в апреле вроде как выйдет уже второй художественный — такого не удостаивался ни один отечественный спортсмен), внешний биографический канон определен раз и навсегда, но «за кадром» всегда остается что-то непознанное.
На вопрос, откуда взялся такой талант, ответа нет и не будет. Испанец по матери — но где Испания, а где хоккей? В пять лет отец поставил на коньки — но таких пацанов только в Москве были тысячи. В 1962-м попал в школу ЦСКА? Но были ребята и способнее. Тарасов заметил, напутствовав словами «ничего не бойся!»? Но великий и «сослал» его в чебаркульскую «Звезду» за ненадобностью.
Возвратили Харламова, кстати, по настоянию другого великого тренера Бориса Кулагина. И, как рассказывают партнеры, это был уже атлет и игрок другого уровня, чем тот, которым он был до «службы». В звено к Владимиру Петрову и Борису Михайлову он попал, заменив не кого-нибудь, а заслуженного ветерана и любимца публики, технаря и виртуоза Вениамина Александрова. После был яркий дебют в сборной на Призе «Известий», чемпионат мира в Стокгольме-1969 , звание заслуженного мастера спорта (из перворазрядников!), дальнейшее известно.
По своему ощущению: если солидная игра старших по возрасту и более опытных Михайлова и Петрова воспринималась как должное, то Валерий Харламов оставался непонятным. Партнеры действовали потрясающе, но их действия можно было объяснить, а игра 17-го номера объяснению поддавались далеко не всегда. Однажды он скажет, что сам не знает, как будет действовать в следующий момент. И это второй вопрос, который не имеет ответа, когда мы говорим о Харламове.
Слово «звезда» Харламов, как и его партнеры, не любил. Цену себе знал, но вел себя так, что заподозрить в нем какие-то признаки «звездной болезни» никому не удавалось. Он воспринимал народную любовь так же естественно, как играл. А играл он легко и без натуги, оставляя за скобками кровь, пот и слезы закулисного труда. Болельщик «моцартианство» чувствует сразу, такому хоккеисту он все простит. Да и прощать то, собственно, надо было не очень много — Харламов ни с кем не конфликтовал, любые решения любого тренера принимал как должное, а то, что эти решения были не всегда правильными, убеждал игрой.
Их тройку пытались разбить вначале по прихоти Тарасова. А уже после Анатолия Владимировича в «суперсерии века» осенью 1972-го, если кто помнит, Харламов играл в одном звене с Александром Мальцевым и Владимиром Викуловым. Канада превознесла его, не зная, что Харламов может быть еще лучше (кто-то из больших канадских мастеров скажет, как пригвоздит: «Другого такого нет»). Но не зря же, находясь в зените славы, Валерий напишет: «Именно Володя и Борис сделали меня Харламовым».
Старшие товарищи платили ему тем, что никогда не ревновали к его славе. Для них он был и остается просто Валеркой, и здесь не надо искать ни желания принизить, ни желания примазаться — и Владимир Петров, и Борис Михайлов, сами величайшие мастера, знают то, чего не знаем мы.
«Испанская грусть» в нем проявилась не сразу — пожалуй, только в последние, очень непростые для него годы. Он не был баловнем судьбы, каким мог показаться. На рубеже 70-х и 80-х время Харламова уходило не потому, что ему было уже за 30 (сейчас это для хоккеиста — не возраст). Уходило время «хоккея Харламова» в сгущавшейся атмосфере безвременья. Они с женой погибнут в автокатастрофе в августе 81-го, советскому хоккею останется жизни на десять лет, как и стране. Но что-то страна невозвратимо потеряет на исходе того уже далекого лета.
Ответа на вопрос, почему так рано ушел, тоже не существует (сводить все к тому, что Виктор Тихонов не взял Харламова на Кубок Канады, было бы слишком просто). И это третья тайна Валерия Харламова, над которой бьются интерпретаторы его биографии.
Интересно будет посмотреть, что получится из фильма номер два. Первый, созданный при непосредственном участии Владимира Петрова, получился вполне достойным, но событием не стал. У нас художественное кино со спортивной канвой, да еще про реального героя, на веру не принимается (в отличие от той же Северной Америки, где спортивный байопик неизменно популярен).
…Встречаясь в Ледовом дворце ЦСКА с Борисом Сергеевичем Харламовым, мы о высоких материях не разговаривали. Но, глядя на современный хоккей, Харламов-старший вдруг произносил: «А Валерка… Да, Валерка…». И сразу все становилось понятно.
Владимир Мозговой, Sportbox.ru